Как сойкинских контрабандистов в Краколье ловили

Март 1916 года выдался не по-весеннему суровым. Световой день уже заметно прибавил от декабрьских минимумов, однако зима никак не желала отступать, то и дело обрушивая на головы заждавшихся повышения температуры сельских жителей все новые и новые ворохи снега. Это обстоятельство, наверное, радовало местных рыбаков, но здорово осложняло жизнь многих служащих, имевших разъездной характер работы.

Обо всем этом, видимо, думал пристав Первого стана Ямбургского уезда Степанов, которого сильная вьюга застала ночью вместе с урядником Третьего участка Дмитриевым на обратном пути служебной поездки в деревню Куземкино. Возможно, он планировал вернуться в Ямбург, где располагалась его становая квартира, а быть может имел какие-то иные планы. Однако их нарушила непогода, и пристав со своим компаньоном держал путь на село Краколье, где и планировал заночевать.

Готовясь свернуть с шоссе внутрь села, Степанов увидел, как ему навстречу по направлению к Куземкино   из темноты выехали двое неизвестных лиц на своих возах. Время, место и погодные условия для ночных прогулок оказались настолько неподходящими, что у блюстителей закона сразу же возникли подозрения. На вопрос о содержимом груза неизвестные ничего не ответили и намеревались проехать дальше. Однако это им не удалось: проворный урядник Дмитриев остановил лошадь ехавшего впереди неизвестного. Дальше все напоминало сюжет из динамичного боевика: хозяин первого воза крикнул что-то на ижорском ехавшему позади его партнеру. В это время пристав Степанов подбежал к поворачивавшему назад второму вознице, вскочил к нему в воз, схватил его за руку и потребовал остановиться. Однако несмотря на это требование, а потом — и на угрозы стрелять, возница погнал лошадь, а при попытке пристава отнять у него вожжи, обладая большой физической силой, сбросил пристава с воза. Видя это, урядник Дмитриев, опасаясь, за участь своего начальника, оставил первого неизвестного и поспешил ко второму вознице, которого с трудом смог задержать, закрутив ему шею вожжами. Во время развернувшейся борьбы первый соучастник, пользуясь темнотой, успел скрыться. Преследование оказалось невозможным, так как ни Степанов, ни Дмитриев не заметили, по какой из 4-5 расходящихся от места задержания дорог он поехал.

Переведя дух после короткой, но динамичной схватки блюстители закона стали разбираться с задержанным. Им оказался крестьянин одной из сойкинских деревень (назовём его В.). При осмотре его воза были обнаружены ящик бумаги, пять деревянных ящиков с папиросами, один картонный ящик с папиросами, пять трубок пергаментной бумаги, двадцать коробок сигар и два пакета почтовой бумаги – типичный набор прибрежного контрабандиста.

На протяжении многих десятилетий контрабандный промысел являлся одним из наиболее популярных занятий у жителей нынешнего кингисеппского взморья. Громадная протяженность береговой линии, незначительный состав нижних чинов Пограничной стражи, извилистость и пересеченность береговой линии, нахождение населенных пунктов у самого берега моря. Дополнительные трудности возникали вследствие солидарности местных жителей, не желавших сообщать сведения о подвигах своих земляков и соседей. В результате в прибрежных деревнях вовсю процветала торговля финскими товарами. Объяснялось это необыкновенной выгодой контрабанды и относительно безопасным провозом. Привезенные на южный берег Финского залива соль, табак, спички, керосин за время «путешествия» могли вырасти в цене в несколько раз.

Об объемах контрабанды говорит всего один пример: уже после революции, в 1923-24 гг. лишь одна группа, объединявшая югантовских, кошкинских и мишинских контрабандистов, привезла на берег около восьми тысяч бидонов спирта, за которые уплатила в общей сложности до двухсот пудов серебром монетами царской чеканки! Неудивительно, что казна ежегодно терпела внушительные убытки: приток дешевого контрабандного спирта, соли и других товаров негативно влиял на внутренних производителей.

Возможно, В. с напарником решили, что в темноте и в непогоду они сойдут за обычных извозчиков салаки, однако этой ночью удача была не на их стороне. Задержанного доставили в Ямбург, где на допросе полицейским приставом Степановым В. отказался назвать своего скрывшегося соучастника и заявил, что задержанные у него товары он купил в Финляндии и вез для продажи в Нарву. Однако на повторном допросе, состоявшемся уже на Нарвской таможне В. заявил, что весь товар хотел передать в Комитет для отправки в действующую армию (шла Первая Мировая война), но в какой именно комитет не указал; кто был скрывшийся, не знает, так как догнал его дорогой.

Судебный следователь был достаточно суров: по его мнению, В. был виновен в контрабанде, нарушив сразу несколько статей Таможенного Устава.  Помимо конфискации контрабандных товаров и перевозочных средств, он должен был уплатить штраф в размере 11 640 рублей, отсидеть в тюрьме не менее трех месяцев, после чего его следовало переселить за пятидесятиверстное пространство от сухопутной и морской границы государства на срок от одного года до пяти лет.

История умалчивает, чем завершилось судебное заседание, состоявшееся в конце февраля 1917 г. в Ямбурге. Скорее всего, В. смог избежать серьезных для себя последствий. Об этом говорят упоминания его фамилии в архивных документах десятилетием позже.

В свои права постепенно вступал межвоенный период, так сильно изменивший хозяйственный уклад жителей селений, раскинувшихся по берегам Лужской губы. Однако несмотря на то, что от описываемых событий нас отделяет более века, сегодня мы можем попытаться воспроизвести дух ушедшей эпохи на примере ее маленького фрагмента.  А помогли нам в этом старинные документы, найденные в одном из петербургских архивов.