Ивангородская крепость — западный оплот Русского государства. Часть вторая

Военные будни

Первое серьезное испытание крепость ждало уже через 4 года. 19 августа 1496 года шведское войско, приплывшее по Балтийскому морю и Нарове из Стокгольма, под предводительством Сванте Стура, осадило Ивангород. Семьдесят шведских кораблей, нагруженных огнестрельными снарядами, расположились по Нарове и открыли канонаду. Вполне возможно, что этот натиск гарнизону удалось бы отбить. Однако, как не раз бывало в таких случаях, судьбу обороняющихся решила измена. Воевода и наместник, князь Юрий Бабич, на которого произвело сильное впечатление усовершенствованные шведские пушки, бросил крепость на произвол судьбы. Неуместное хладнокровие проявили находившиеся недалеко от Ивангорода воеводы Иван Брюхо и Гундоров с двухтысячным войском, не оказавшие осажденным никакой помощи (в воздухе еще витали остатки феодальной княжеской розни). Неудивительно, что успех шведов был предопределен и дался относительно малой кровью: 26 августа, после семичасового штурма, шведы «взяше Ивангород», а его «людей, моужей и жен и детей мечю предаша». Эта жестокая расправа свидетельствует о том, что, несмотря на свою малочисленность, защитники Ивангорода сопротивлялись упорно и тем вызвали озлобление захватчиков. Ничего не скажешь, крепости легче всего берутся изнутри…

Получив весть о захвате крепости, «князь псковской выехал изо Пскова на третей день в день недельный, а посадники псковский выехаша со воем войском своим и со псковичи, месяца сентября в 1 день, ко Гдовоу городку», расположенному в 70 верстах от Ивангорода. Понимая, что им не устоять перед русской силой, которая будет двинута к Ивангороду, шведы уже 29 августа, приступили к разорению Ивангорода, предварительно попытавшись продать русскую крепость Ливонскому ордену. Когда эта попытка завершилась неудачей (интересно, сколько раз впоследствии ливонцы вспоминали свой отказ от сделки?), шведы отплыли восвояси, прихватив с собой пленных и другую добычу.

При восстановлении Ивангорода был тщательно учтен опыт военного столкновения со шведами и, прежде всего, скромные размеры крепости, не позволявшие держать здесь солидный гарнизон. Восстановительные работы начались вскоре после отступления шведского десанта и велись очень быстро; уже 22 сентября, т. е. менее чем через десять дней после прибытия русского войска в крепость, ревельский бургомистр и ратманы извещались о том, что «шведы, вопреки ожиданию, оставили Иван-город, а русские уже принялись изо всех, сил снова отстраивать его», и ставились в известность о том, что русские «со дня на день укрепляются все большее.

В ходе восстановления Ивангород был значительно расширен: к «детинцу» был пристроен Большой Боярший город прямоугольной формы. Крепость в 25 000 квадратных метров защищали семь башен: Новая Воротная, Провиантская, Широкая, Новая (Водяная), Старая Воротная, Верхняя и Набатная.

Старания властей не пропали даром. Новая крепость стала грозной силой, наводившей страх на ливонцев и шведов. Ее боевые качества ярко проявились в тот момент, когда Ливонский орден, воспользовавшись вовлечением Русского государства в войну с Литвой, решился на открытое выступление. 13 сентября 1502 г. ливонцы внезапно атаковали русскую крепость. Однако им не только не удалось застать гарнизон крепости врасплох; в битве у ее стен ливонцы были полностью разбиты, в результате чего «многие немьцы по-биены быша, овии же руками ухващены; и знамена немецькия взяти быша».

Победа 1502 г. дорого стоила городскому посаду и округе, который был сожжен ливонцами. В связи с этим жителям Ивангорода пришлось восстанавливать все посадские строения и повреждения, которые крепость получила во время осады. И вновь московское правительство не ограничивалось только ремонтом ивангородских укреплений, но и сделало долгосрочные выводы. Стремясь превратить Ивангород в крупный торговый центр, оно развернуло в нем работы по очередному расширению его укреплений. В 1507 году крепость была вновь расширена под руководством мастеров Володимера Торгкана и Маркуса Грека: на северо-западе к ней было пристроено трапециевидное сооружение, которое в летописях именовалось Замком. Отныне крепостная стена вместе с двумя новыми башнями – Пороховой и Колодезной — шла вдоль самого края берегового обрыва. С целью безопасного доступа к воде к Колодезной башне был пристроен данскер, то есть закрытый ход, который вел из двора городища до уровня речной воды.

Благодаря созданию стен и башен этой части крепости была не только расширена территория Ивангорода, но и увеличена его обороноспособность. Со стороны неприятеля, там, где русские позиции были отделены от ливонского замка всего лишь небольшим пространством Наровы, образовалась мощная оборонительная линия, включившая в себя стену Большого Бояршего города, стену первоначальной квадратной крепости 1492 г. и стену выстроенного в 1507 г.

Значительное увеличение масштабов крепостных сооружений обусловило необходимость роста постоянного гарнизона, способного отразить внешнюю агрессию. Поэтому наряду с созданием Большого Бояршего города московское правительство занялось и обеспечением Ивангорода необходимым составом военно-служилых людей. В первую очередь, костяк составили служилые люди из распущенных ранее новгородских дворов. Владея наделенной восточнее крепости землей, являвшейся для них особым видом кормления, и получая определенный доход с крестьян, они и составляли постоянный гарнизон Ивангорода. Впоследствии этот опыт был распространен и на другие крепости северо-западных рубежей.

В результате за пятнадцать лет с момента основания небольшая крепость превратилась в крупный боевой комплекс, выстроенный по регулярному плану и адаптированный к последним изменениям в развитии артиллерии.

Каждая из имевшихся башен представляла собой мини-крепость, достигала значительной высоты и имела, в зависимости от своего боевого значения, определенное число ярусов. Река и крутой берег делали крепость недосягаемой с юго-западной стороны; как следствие, и береговые башни невысоки. Северо-восточные и юго-восточные башни были менее защищены естественными преградами и более доступны прямому штурму. Стоявшие перед относительно ровным пространством, на котором противнику было удобно развернуть свои силы, они являлись основными точками обороны и поэтому, в отличие от береговых башен, имели большее число ярусов. Пороховая же башня Замка и Длинношеяя башня Переднего города сочетали в себе особенности тех и других башен Иным было назначение Колодезной башни, снабженной тайником.

Ярусы башен были покрыты сводами и сообщались между собой посредством лестниц, находившихся в толще башенных стен. К некоторым башням примыкали открытые лестницы. Башни, выступавшие за черту стен крепости, были снабжены рядами бойниц, направленных в стороны возможного появления противника, и вдоль стен. Проходы соединяли башни с настенными боевыми ходами и обеспечивали круговое движение по стенам крепости без спуска на землю и возможность взаимодействия гарнизона башен с защитниками стен.

В двух башнях входы со стен были дополнены специальными каналами, преграждавшими доступ к ним. Занимая командное положение в системе обороны крепости, крепостные башни также служили складами продуктов питания, военного имущества и боеприпасов.

Параллельно с решением локальных задач Россия, начиная с Ивана Третьего, постепенно усиливала свое могущество. Заручаясь на случай войны союзниками, великие князья не забывали развивать и свои собственные военные силы. Москва, централизуя в своих руках верховную власть, сознавала, что лучшим средством к поддержанию этой власти как в отношении внутренних соперников, не мирившихся с духом единовластия, — Новгорода и Пскова, так и в отношении внешних врагов, было учреждение надежного войска. С усилением московских князей народ в полном своем составе перестает быть войском. Вместо этого воинская повинность делается специальным делом определенных лиц, что благоприятно сказывается на их организации. Вместо прежней системы содержания войск за счет грабежа неприятельских стран или средств мирных граждан, обязанных отводить постой и давать корм солдатам, вводится система вооружения и содержания полков на счет казны. Ко времени Ивана Грозного относится образование в московском государстве постоянных стрелецких полков, прототипом которых были прежние «пищальники». По границам своего государства, особенно на севере и юге, московские князья расставляли дозорных людей, наделенных землею, которые при первом же приближении неприятеля к границам должны были немедленно сообщать об этом в Москву. Не удивительно, что ливонцы с опасениями следили за укреплением русской государственности.

В свою очередь, в Москве не питали особых иллюзий относительно отношений со своими соседями по Балтике. Предвидя войну с ливонским орденом за обладание берегами Балтийского моря, при Иване Грозном началась активная подготовка к вооруженному противостоянию. И, прежде всего, следовало обратить внимание на пограничные с Ливонией крепости. Ивангород, отделенный только течением реки Наровы от ливонского замка и поставленный лицом к лицу с сильной Нарвою, был предметом особой заботы со стороны московского правительства. Одновременно с укреплением крепости, Иван Грозный принимал меры к снабжению Ивангорода достаточным количеством военных припасов, а также усилению состава находившегося в нем гарнизона.

К этому моменту Ивангородская крепость служила предметом внимания со стороны многих иностранцев, которые в своих записях о путешествиях в Москву с завистью и некоторой тревогой отмечали высокие боевые качества Ивангородской твердыни. Помимо этого Ивангород производил впечатление великолепного архитектурного ансамбля, дерзко поставленного на самой границе с Ливонией.

Стремление иностранцев познакомиться с русской крепостью и узнать все ее особенности было вполне понятно. Созданный по последнему слову фортификационной техники своего времени, с учетом природных военно-стратегических особенностей местности, Ивангородский крепостной ансамбль являлся первоклассным образцом русского оборонного зодчества. Будучи относительно небольшим по размерам, он воплощал в себе силу и уверенную решительность русского народа, который, став на путь создания централизованного национального государства, справедливо предъявил свои исторические права на возвращение исконных русских земель на балтийском побережье и все острее ставил вопрос о выходе к балтийский берегам.

Вся вторая половина 16 и начало 17 веков прошла под знаком непрерывных сражений на северо-западных рубежах страны. Начало череде военных столкновений послужила Ливонская война, начавшаяся в 1558 году. К этому периоду относится важнейшее событие: после завоевания русскими войсками Нарвы она была объединена с Ивангородом, а через Нарову был построен мост. Ивангород, таким образом, стал частью Нарвы, которую стали называть русской Нарвой. Во второй половине 16 века количество жителей увеличилось, поселение разрослось, на территории крепости новгородскими мастерами была построена новая Никольская церковь (люди верили, что в Ливонской войне город Нарву русским отдал Святой Николай).

Гарнизон крепости насчитывал приблизительно 1600 стрелков. Торговый порт Ивангорода в 16 веке приносил ежегодно около 50 000 рублей дохода в виде таможенных сборов. Фактически, Ивангород превратился в главный центр влияния Москвы в регионе Балтики. Будучи мощной крепостью на северо-западной границе, вместе с тем он являлся одним из первых российских портов на Балтийском море, через который развивались торговые, политические и культурные связи между Западной Европой и Россией. Именно тогда Губерт Ланге пророчески высказался: «Если в Европе чье-либо могущество должно возвеличиться, то это будет — Москвы». Но на практике все оказалось не так просто…

Успешные боевые действия русских войск в Ливонии (За май-октябрь 1558 года русские войска взяли 20 городов-крепостей) порядком напугали других «заинтересованных лиц». В результате войны Ливония прекратила свое существование, однако Литва, Польша и, особенно, Швеция не желали мириться с усилением влияния русского государства. В ноябре 1580 года шведы взяли Корелу, где было истреблено 2 тыс. русских, а в 1581 году заняли Нарву, истребив около 7 тыс. мирных жителей, затем пришел черед Ивангорода и Копорья. К концу 1581 года в руках шведов оказалось почти всё побережье Финского залива. Последовавшее затем подписание двухлетнего перемирия закрепил уступку шведам новгородских крепостей — Яма, Копорья и Ивангорода. Подписывая перемирие на такой срок, русские политики рассчитывали, что достаточно скоро им удастся вернуть захваченные шведами новгородские пригороды, и не хотели связывать себе руки.

Реванш был взят уже сыном Ивана Грозного — Федором Ивановичем в ходе пятилетней войны со шведами. Вначале была отбита крепость Ям, после чего основные силы армии устремились к Нарове. Следом за армией из Пскова вышел обоз с осадной артиллерией.

30 января 1590 года шведский отряд атаковал вышедший к Ивангороду русский передовой полк во главе с воеводой Дмитрием Хворостининым. Однако русские отбили атаку и переломили ход сражения: оно длилось почти полдня, после чего шведы были разбиты и бежали с поля боя, оставив все пушки и припасы. Этот успех позволил приступить к выполнению следующей задачи: осаде Нарвы. Испытывая большие сложности с обороной крепости, шведы начали переговоры о перемирии, которое и было подписано сроком на год. Однако ивангородская крепость никак не давала покоя оппонентам: нарушив перемирие, в ноябре 1590 года шведы попытались захватить Ивангород, но их нападение было отбито. Преследуя бегущих шведов, русские осадили Нарву, однако осада была снята по приказу из Москвы — русские вернулись на исходные позиции. Подобные стычки проходили вплоть до 1595 года до заключения Тявзинского мира, по которому Ивангород в составе других крепостей был возвращен России.

Как обычно, после очередного витка противостояния власти сделали выводы относительно надежности Ивангородской крепости. Именно к началу 17 века относится последнее крупное преобразование крепости. Оно заключалось в ее расширении за счет появления еще одной пристройки крепостных стен с башнями, примкнувшей к Большому Бояршему городу с северо-восточной стороны. Эта часть получила название Передний город. Передний город еще более увеличил обороноспособность крепости со стороны моря. С его созданием была укреплена наиболее уязвимая часть Ивангорода — прясло северо-восточной стены Большого Бояршего города между Набатной и Воротной башнями. В отличие от других отрезков стен крепости, возвышающихся над скалистыми обрывами, перед этим пряслом до постройки Переднего города находился весьма пологий скат Девичьей горы, по которому противник мог довольно легко подобраться к городовой стене и воротам. По завершении этого этапа крепость приняла свой окончательный вид, в котором и просуществовала до 1944 года.

Но перед тем как Россия смогла окончательно укрепиться на рубеже Наровы, пройдет еще целое столетие. Воспользовавшись тяжелым временем польской интервенции на Руси, шведы в начале 17 века вторглись в пределы русского побережья Финского залива и осадили Ивангородскую крепость. Эта осада была заранее подготовленной операцией. Карл Девятый, стремившийся захватить земли Северной Руси и утвердить в них свое влияние, хотел превратить Ивангород в форпост шведской агрессии на Востоке. Поэтому в ноябре 1608 г. он распорядился захватить Ивангород и двинуться вглубь России. Однако овладеть крепостью шведам удалось лишь в 1613 г., после того как они захватили бассейн Невы, а также крепости Ям, Копорье, Карелу, Орешек, Ладогу.

О взятии Ивангорода имеются некоторые подробности в записках курляндскаго герцогскаго гофрата Лаврентия Миллера. В них говорится: «3амок против Нарвы есть крепость, расположенная на великой горе. Русские зовут эту крепость Ивангородом, купцы же называют ее русскою Нарвою. В Ивангороде находился гарнизон, состоявший из 3 тысяч московитов, не желавших сдаваться. Господин Понтус, предложив сдачу, дал им три дня на размышление, а по миновании этого срока, направил свои картауны на крепость и велел сделать залп на воздух поверх крепости. Московиты хорошо знали, что великий князь не приходил на помощь ни Полоцку, ни Великим Лукам, не придет и к Пскову; без всякого сомнения, знали, что им был важен единственно Псков; могли также из крепости видеть, как обошлись шведы с московитами в Нарве, потому потребовали еще раз переговоров. Когда же им был дозволен свободный выход из крепости со всем тем, что могли унести на себе, то они и сдали весьма сильную крепость Ивангород господину Понтусу. Выходили они из крепости опечаленные, и когда им пришлось проходить между двумя рядами шведских ратников, то никому в глаза не смотрели, а глядели на небо и знаменовали себя, по их обычаю, крестом на лоб, грудь и оба плеча, наклоняли голову к земле и снова смотрели в небо».

Значение захваченных территорий было хорошо понятно преемнику Карла Девятого — шведскому королю Густаву-Адольфу, стремившемуся к господству в Прибалтике. «Нева и Нарова, — писал он, — могут служить для шведской торговли воротами, которые легко во всякое время запереть для русских». Но если Нева и Нарова были воротами в Прибалтику, а Нарва являлась замком для этих ворот, то ключом к замку служила крепость Ивангород. Именно возвращения Ивангорода Московскому государству шведский король очень боялся. Давая в 1615 г. «окончательную инструкцию» своим комиссарам, назначенным для переговоров с Россией, он подчеркивал, что обратная уступка русским Ивангорода явилась бы для него крайне нежелательной, так как «никогда не может представиться лучшего, чем теперь, случая покончить с опасностью, почти всегда существовавшей у Нарвы». Для этого нужно было либо навсегда изолировать крепость от Русского государства, либо уничтожить ее; и шведский король отмечал, что он «ни в коем случае не намерен отдавать Ивангорода, если только он не будет срыт и никогда не возобновлен, а материал стен перенесен в другое место». Опасаясь, что при неудаче мирных переговоров уничтожение Ивангорода окажется ему невыгодным, Густав-Адольф указывал, что «до заключения мира… не нужно срывать его». Исконное право русского народа на захваченные шведами территории мешало главе Шведского государства дать окончательное распоряжение о разрушении Ивангородской крепости. Это право он прекрасно сознавал, когда в той же инструкции писал: «тогда русские всегда имели бы право и основание снова его выстроить и починить». Поэтому Густаву-Адольфу было «угодно, чтобы комиссары твердо стояли на сохранении за собой Ивангорода; но если этого никак нельзя будет», — указывал он, тогда необходимо «окончательно его срыть». Однако, чтобы стереть с лица земли целую крепость, нужно было иметь достаточное количество рабочей силы, и королевский канцлер Аксель Оксеншерна предлагал комиссарам «уговаривать» простой люд «направляться на крепостные работы… в Ивангород».

Очередной раунд военных действий окончился в 1617 году, при посредничестве английского посла Джона Мерика подписанием Столбовского мира, по которому Швеция получила Ивангород, Яму, Копорье и Орешек со всеми их посадами и деревнями. Города эти Михаил Федорович отдал Швеции, поручившись не отвоевывать их более за себя и своих наследников «и потом будущих российского царствия великих государей, царей и великих князей». Новгород, Старая Русса, Порхов, Ладога и Гдов остались за русскими.

Шведский король был рад заключению мира, что и выразил в речи своей на сейме того же 1617 года. «Великое благодеяние оказал Бог Швеции — говорил он — тем, что русские, с которыми мы исстари жили в неопределенном состоянии и в опасном положении, теперь навеки должны покинуть разбойничье гнездо, из которого прежде так часто нас беспокоили. Русские — опасные соседи; границы земли их простираются до Северного, Каспийского и Черного морей; у них могущественное дворянство, многочисленное крестьянство, многолюдные города; они могут выставить в поле большое войско. А теперь этот враг без нашего позволения не может ни одного судна спустить в Балтийское море. Большие озера — Ладожское и Пейпус, нарвская область, тридцать миль обширных болот и сильные крепости отделяют нас от него. У России отнято море, и, Бог даст, теперь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек». Время показало, что шведский король оказался прав лишь отчасти— задача выхода к балтийским берегам потребовала целое столетие, но все же была решена…

Другую верную мысль высказал русский уполномоченный на переговорах со шведами Ордын-Нащокин: «От Иваньгорода прибыли никакой нет; Нарва получше его, и та теперь запустела, потому что от Новгорода торги худы, а с моря быть купцам их же, шведским, да к Ивангороду и корабли не ходят. Когда Ивангород был в русском владеньи, то через Нарову реку с городом Нарвою безпрестанныя ссоры и крови были; невозможно быть покою, если эти оба города не будут за одним государем». Эти слова стали путеводной звездой Петра Первого, одним из важнейших достижений которого стал обеспечение России выхода к Балтике.

Эта задача казалась Петру настолько важной, что он поспешил заключить мир с Турцией, с которой он тогда воевал, и явился со своей армией в бывшие новгородские земли (ныне — Ингерманландию). Он, как и прежние русские государи, сознавал, что России надо стать твердою ногою у Балтийского моря, чтобы навсегда сломить силу шведов.

В ряду шведских крепостей, прежде всего, для этой цели нужно было завладеть Нарвой, из-за которой уже и прежде было пролито не мало крови, и которую шведы, отвоевав у Ивана Грозного, упорно удерживали за собою. После ряда неудач Петру удалось осуществить старинное заветное желание русских: он пробился к морю и раздвинул, наконец, Россию до ее естественных границ. Примечательно, что крепость Нарва была взята первой, в то время как гарнизон Ивангорода продолжал сопротивление. Комендант Ивангорода, подполковник Стирнштраль долго не сдавался, рассчитывая, вероятно, на подкрепления. Наконец, он должен был уступить, но выговорил гарнизону право свободного выхода из крепости с оружием в руках. Его просьба о разрешении выступить с распущенными знаменами и с музыкой была отвергнута.

О переговорах со Стирнштралем и последовавшей затем сдаче Ивангорода имеется следующее современное повествование очевидца:

«После штурма Нарвы, в тот же день вечером явился на ивангородской стене русский полковник Риттер с требованием сдачи без всяких условий. Его просили подождать, пока отыщут коменданта; напоследок объявили, что комендант в Нарве, и неизвестно, жив или мертв. Дело в том, что Стирнштраль желал выиграть время для приготовления к отпору, хотя под ружьем было не более 200 человек. После Риттера явился другой полковник Арнштедт, с письменным приказанием генерал майора Горна покориться безотговорочно. Комендант отвечал, что Горн в руках неприятеля, следовательно приказания его бессильны; он же решился защищаться с своим гарнизоном до последней капли крови. Царь был очень разгневан таким ответом и вторично прислал Арнштедта объявить, что если воля его немедленно не исполнится, все пленные в Нарве будут преданы смерти без пощады младенцев в матерней утробе. «В воле государя делать, что угодно — отвечал Стирнштраль — но я считаю за стыд отдать по первому требованию крепость, врученную мне королем. Если же предложены будут честные условия, тогда может быть царское желание исполнится. После того фельдмаршал Огильвий дал знать, что ему удивительно, как можно упрямиться с голодным гарнизоном и что есть еще время воспользоваться царскою милостью; вследствие чего спрашивали, на каких условиях думает комендант сдать крепость, причем требовали прислать 3 офицеров для договора, соглашаясь, с своей стороны, отправить такое же число в виде заложников в Ивангород Стирнштраль, со слезами на глазах, спросил своих: что делать? Все отвечали единогласно: покориться, иначе гарнизон погибнет от голода, имея не более 5 мер хлеба. 15 августа хотели вступить в переговоры, но русские заняты были празднованием взятия Нарвы… На другой день посланы в Нарву 3 офицера для переговоров; русские выслали с своей стороны 3-х капитанов. Комендант требовал согласия всему ивангородскому гарнизону удалиться в Ревель с женами и детьми и выступить из крепости с распущенными знаменами, с музыкой, с оружием в руках и 4 полевыми пушками. Фельдмаршал согласился на свободное удаление гарнизона; в орудиях, музыке и знаменах отказал. 16 августа, в 9 часов утра (по шведскому стилю — 17 августа) русские вступили в Иван-город; а гарнизон частию на судах, частию сухим путем отправился в Ревель и Выборг».

В полном собрании законов помещены пункты капитуляции, предложенной Стирнштралем (Стиерне Стралем) с ответом на них фельдмаршала Огильвия (от 16 августа 1704. г.).

Шведское предложение было следующее.

Понеже Божиею милостию державнейшего короля Карла XII, короля готского и вандальского (и проч.) определенный подполковник и комендант крепости Ивангорода Магнус Стиерне Страль, по предложению Божиею милостию всепресветлейшаго и державнейшего великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея России самодержца и проч. фельдмаршала полковника пехотного полка и командующего генерала высокородного господина, барона Георга Венедикта Огильвия, по силе его письма от 13 августа 1704 года, в рассуждении крепости Ивангорода намерен сию учинить капитуляцию, то и рассудил поставить следующие договоренные пункты:

1. Требую честного отпуска для себя и для всех здесь находящихся офицеров, артиллерийских служителей и солдат крепости таким образом, чтоб можно было выйти с распущенными знаменами, с военною музыкою, с 4-мя пушками, с верхним и нижним оружием как для здоровых, так и для больных, без всякой перемены с надлежащей амунициею, т. е. с 12 зарядами и пулями во рту.

2. Чтоб как моя, так и всех обер и унтер-офицеров жены, также солдатские женки и дети, со всеми их пожитками, ничего не исключая, могли быть свободно и беспрепятственно отпущены и свободно отъехать.

3. Такой же требуется свободы для всех и каждого, здесь в крепости находящегося, мужчины и женщины какого бы они состояния ни были.

4. Требуется для всего гарнизона вместе со всеми больными, ранеными и арестантами, для вышеупомянутых пушек, для собственной моей поклажи, также и для всех и каждого, какого бы состояния кто ни был, нужные суда, на которых бы можно было немедленно и не теряя времени, прибыть безопасно в Ревель с паспортами и конвоем его велико-царского величества.

5. Чтобы всем здесь находящимся офицерам и гражданам, которых жены и дети в Нарве, дозволено было взять их из Нарвы, и чтоб, напротив того, те жены, кои здесь находятся и у которых мужья в Нарве могли к ним отправиться.

6. Требую я, чтоб все офицеры и солдаты и все прочие и каждые, какого бы они состояния ни были, могли взять с собою на месяц нужный провиант.

7. Чтоб как я, так и офицеры и все прочие, какого бы состояния ни были, оставшие(ся) в Нарве свои вещи могли оттуда получить.

8. Ежели б всемогущему Богу угодно было, чтоб сия крепость некогда, опять перешла во владение всемилостивейшего моего короля,то предоставляю я себе, чтоб оная конечно в таком же состоянии, как ныне со всеми в ней находящимися вещами была возвращена. Наконец, как я намерен все, что между нами будет заключено и постановлено, содержать искренно и безковарственно, то уповаю, что и с другой стороны все наблюдено будет искренно и на честном слове.

На это предложение Стирнштраля Огильвий отвечал: Понеже его велико-царского величества победоносные войска уже не токмо весь город Нарву, но также и горнверк Ивана-города штурмом взяли, и посему излишно, чтоб без защиты стоящую старую стену Ивана-города в несколько дней до подошвы разрушить, слабый гарнизон приводить в несостояние более защищаться; то по воинскому праву ничего более не можно дозволять и ни на что более согласиться, как на 1 артикул, чтобы весь гарнизон вышел порядочно из Иван-города, без знамен и без музыки, также и без обнаженных шпаг, но с верхним и нижним оружием, и чтобы все артиллерийские служители и к войску надлежащее отпущено было. Второй, тако-ж и третий пункты совершенно дозволяются. На 4 пункт. В требованном вывозе некоторых пушек совершенно отказывается, притом все оные аретанты должны быть освобождены; прочее же вместе с 5 и 6 пунктом совершенно дозволяется. На 7 пункт. Известно, что по причине штурма все должно достаться в добычу войску. Если же бы что-нибудь из мебели или платья нашлось, то его велико-царское величество, по всемилостивейшему его великодушию, и на сию просьбу склонится. Осьмый пункт предоставляется всемогущему Богу и Его произволению.

По совершении и по сличении сих пунктов договора, должны главнейшие ворота быть тотчас отворены еще ныне вечером между 5 и 6 часом, и гарнизон его велико-царекаго величества впущен без дальнейшаго отвращения. Во свидетельство и для вящего удостоверения помянутых пунктов договора два разногласящие экземпляра сочинены и взаимно разменены, все верно и без сопротивления учинено».

16-го августа Ивангород был занят русскими войсками. Важный этап выполнения глобальной задачи был завершен. В 1708 году по новому административному делению Ивангород вошел в Ингерманландскую губернию, которую в 1710 году переименовали в Петербургскую губернию. В 1718 году в Нарве, Ивангороде и их предместьях жили 4000 человек, в том числе в гарнизонах более 1400 человек.

Постепенно военно-оборонительное значение северо-западных крепостей сходило на нет. В 1863 году, по высочайшему повелению, была упразднена нарвская крепость, крепостные верки переданы городу, а древние стены Ивангорода, ливонский замок и вышгород, как памятники древности, вверены попечению военного ведомства. Незадолго до этого внутренняя поверхность стен батареи и плоскости ее бойниц были заново облицованы. За год до этого была восстановлена и разрушенная часть батареи в месте примыкания ее к тайнику.

К сожалению, Ивангородская крепость не сохранилась полностью до наших дней в прежнем виде; она была подорвана при отступлении немецких войск. Более подробно рассказал об этом унтершарфюрер 3-го танкового корпуса Лангевич, захваченный советскими разведчиками во время решающего наступления в сентябре—октябре 1944 г. В своем показании 4 ноября 1944 г. Лангевич написал: «Еще зимой, когда мы находились в Нарве, пришел приказ от командующего 32-м саперным подразделением, подчиненным армейской группе «Нарва», подполковника Шойнемана, взорвать крепость Ивангород. Ответственным за это был командир саперной части корпуса СС оберштурмбанфюрер (подполковник) Шоффер. Разрушения производились в течение нескольких дней, и при этом было использовано несколько тонн динамита (для каждой башни около 3000 кг) ».

В результате этих разрушений памятник лишился шести башен, одного тайника, больших участков крепостных стен, некоторых деталей и фрагментов. Он лишился и своих внутренних построек, которые были также разрушены. Несмотря на то, что с тех прошло более 70 лет, часть крепостных стен по-прежнему не восстановлена.

Сегодня туристы приезжают на берега Наровы, чтобы полюбоваться удивительным зрелищем: двумя крепостями, стоящими вплотную друг к другу по берегам реки. Двумя крепостями, столь непохожими друг на друга: компактной русской регулярной Ивангородской крепостью, свободно раскинувшейся на горе, и средневековым рыцарским замком с высокой доминантой, запертым в тесноте. Говорят, что нигде в мире две столь разные крепости не стоят так близко друг другу. Концентрированно выраженное противостояние Запада и Востока, дающее возможность оценить разницу в военно-инженерных и архитектурно-художественных качествах. Место, ставшее живой летописью борьбы русского этноса за выживание, которое обязательно стоит посетить всем, кто неравнодушен к истории нашей страны.

 

В начало…

При написании статьи были использованы следующие материалы:

Новгородские, псковские летописи

Переписная оборочная книга Шелонской пятины

А. Олеарий, Путешествие в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг.

А. В. Петров. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности в связи с историей упрочения русского господства на Балтийском побережье.

И. Курчавов. Освобождение Советской Эстонии

В.В. Косточкин Крепость Ивангород

А.Н. Кирпичников Ивангород