Одинокий

Согбенный, в жалких лохмотьях, с большой белой бородой, без головного убора, шел старец по Дворцовому проспекту.

Его жалкий, беспомощный вид, его грустный взгляд, невольно приковывали внимание прохожих.

Он не так был стар годами, как ударами мачехи-судьбы, сделавшей его преждевременным старцем, наложившей на чело его широкие морщины беспросветного горя.

Он шел задумчиво и его мысль, очевидно, работала.

Сморщенное, как печеное яблоко, лицо, застывшая слеза, безысходное тяжелое горе, отпечатлевшееся на его красивом, некогда лице, внушали уважение к безысходному горю и страданиям человека.

Был летний день.

Все, —вся природа кругом радовалась!

Птички пели гимн весне и свободе…

Мириады мошек кружились в воздухе и ласточки своим щебетаньем, весело кружась в воздухе, как бы хотели вдохнуть все содержимое здорового воздуха, ароматной весны…

Старец остановился, поднял голову и вдруг зарыдал…

О, эти рыдания мужчины!

Сколько ужаса жизни, сколько горя, сколько разбитых надежд, в каждой слезе плачущего!..

Здесь, на видной улице, изможденный и преждевременно состарившийся человек, рыдал как дитя и выплакивал свое безграничное горе на груди матери-природы!..

А ведь было время, когда этот старец жил хорошей жизнью, когда пользовался любовью и уважением людей и, когда не одна молодая красавица засматривалась на умного молодого человека.

Но то, далекое, невозвратное прошло, и могильная плита закрыла навсегда счастье и жизнь несчастного, одинокого…

Он, —этот скиталец, этот вечный носильщик беспросветного горя, — происходил из хорошей зажиточной купеческой семьи. В свое время он был надеждой всей семьи и отца. Матери он лишился, когда ему было восемь лет и смерть горячо любимой матери, сильно запечатлелась у него в памяти. Мальчик получил среднее образование и, когда подрос, отец взял его к себе в дело. Этот юноша сохранил в себе все черты молодой, не тронутой пороком души. В неприглядной обстановке, среди дурных примеров приказчиков и служащих, среди окружающей его нравственной распущенности, он умудрился уберечь всю свою чистоту, всю свежесть, всю молодость. Он не пил, не водил компании с товарищами, вовсе не знал женщин и, прежде всего, сторонился от размалеванных «красавиц», с которыми другие его товарищи не прочь были водить компанию. Жил скромно, одевался чисто и копейке знал цену. И такую жизнь вел этот юноша, до тех пор, пока не встретился с той, которая имела роковое влиянье на всю его жизнь. К великому несчастью, особа, с которой познакомился юноша, которой отдал всю чистоту своей непорочной души, оказалась далеко не непорочной. Однако она сумела сильно привязать к себе этого юношу, тем более что молодой человек полюбил ее первой любовью и в ней видел идеал женщины и человека.

Увы! так в большинстве случаев бываете в жизни, и этот юноша явился не исключением и в этот раз.

Скоро, после частых встреч, всевозможных ухищрений, на которые способны только женщины, юноша сошелся с этой особой и с тех пор стал считать своим нравственным долгом, жениться на ней. Ни мольбы отца, ни явные доказательства далеко не порочной жизни сожительницы не убедили его и юноша, совсем еще не знавший жизни, женился на этой особе. И жизнь пошла ужасная, тяжелая и горькая!

Молодой человек совершенно изменился; стал попивать, вести ненормальный образ жизни, стал задумчивым и грустным. Его жена в один прекрасный день от него ушла и он, горячо и страстно ее любив, пробовал перерезать себе горло, —но неудачно.

Отец умер, дела пришли в полный упадок, а с ними пришел в упадок и молодой человек. Но он все же не переставал любить своей жены и все домогался с нею увидеться и вернуть к себе. А она в это время проводила беспечно и весело дни и ночи, появляясь то в одном, то в другом саду, то с одним, то с другим.

И вот однажды он ее встретил. Он умолял ее вернуться, он плакал перед ней, изнывая от горя и любви к ней. Но она его прогнала. Не помня себя, он тут же набросился на нее и почти на глазах у всех задушил.

Когда его с трудом оторвали, все было кончено…

Она была удушена, а у него вырывался какой-то дикий хохот и рев, от которого становилось жутко и волос становился дыбом…

Убийцу арестовали и судили. Судили снисходительно и приговорили не к тяжкому наказанию…

Правосудие торжествовало, а чуткой и нежной души человек был выброшен в море жизни, где люди хуже зверей и скорее топят, чем море и его волны…

Все отвернулись от несчастного и бедный, безвольный человек покатился по наклонной плоскости…

Прошло несколько лет…Где проживал этот несчастный, куда склонял свою голову, с кем делился этот горемыка—покрыто мраком неизвестности, но не особенно давно он объявился в свой город. Часто можно было встретить его в городе, но почему-то больше и чаще всего у «Арефия». Что его туда притягивало, так и осталось неизвестным. Передавал ли он сидя в одиночестве матери-природе свое горе, изливал ли свои скорбные мысли, или «Арефий» тесно был связан с его жизнью, —так и осталось неизвестным.

Но в один из чудных весенних дней, наступивших после дождей и холодов, когда природа взывала к жизни, когда солнечные лучи ласкали одинаково всех и бедных, и богатых, и обездоленных, и убогих, сердце одинокого не выдержало.

Он был найден мертвым в лесу, что у «Арефия».

Лицо его совершенно изменилось и приняло кроткое выражение. Лишь между глаз легла морщина, которая делала выражение лица строгим.

Точно покойный хотел задать вопрос и с этим вопросом умер.

Ворот у одинокого был расстегнут, а на щеке висела на цепочке—ладанка, в которой оказалась, пожелтевшая от времени, небольших размеров фотографическая карточка…

То был портрет его первой любви, надежда и счастье жизни!..

Покойника похоронили и поставили на могилке деревянный крест. А через год явилась какая-то богато-одетая пожилая женщина, привезла разрешение и перевезла одинокого на Смоленское кладбище.

И теперь при входе на кладбище, можно видеть богатый мраморный памятник со скромной надписью. Одинокий, наконец нашел место вечного успокоения, и он теперь не одинок…

И. М. Кольцов

Газета «Ораниенбаумский дачный листок», 1907 г.