Трагичная судьба финских мореходов

Один комментарий

1. Отрадно такое отношение к своей истории, каким наполнены материалы сайта. Но давайте, не будем путать явь и навь, историю и мифы, это очень опасно! Правда всё-таки важнее, а подчас и удивительней любых мифов. А главное — открывает пути, а не тупики.
   Инкеря, это самоназвание, и давайте из него исходить. Ибо слова на самом деле не обозначают, а значат. Народ, это язык: его словами словлен смысл исторического самосозидания, материализованный в народе. Что значит, а не кого обозначает слово «инкеря»? Кто ответит?
   Мы, русские, знаем «ижора». А откуда оно? Не новгородское ли прозвище, взятое по окончаниям «-жи», «-зи» топонимов здешней земли? («-ежи» — «ежора»). Но тогда Оредеж — дом праотца Орея или народа, жившего здесь и помнившего своего праотца? А это на тьму тысячелетий старше и Новгорода, и его предшественника Словенска, а то и самоназвания свян — славян, детей Матери Свы. И уж куда старше исторической даты поселения здесь, на гиперборейских землях, финно-угорских народов — рубежа нашей эры. Это ворота в глубины, куда не лазают «общечеловеческие» историки
   А что значит «финно-угорских», если вскрыть этот ярлык и заглянуть не в обозначения, а в значения? Наибольшая генетическая близость у современных русских именно с финнами, а даже не с соседними славянами, и это научный факт, от которого никуда не деться. Но финны-то собственно финнами стали… в XIX веке, в составе Российской Империи, впервые предоставившей им государственность в качестве Великого Княжества Финляндского. А до этого?
   А до этого — финские племена аж до Среднего Поволжья. И никто не задавался вопросом, Илья Муромец — финн по крови или русский? А топоним «Москва», вообще непонятный по-русски, кроме самых причудливых мифов, прекрасно понимается по-фински как «Мустваа» — чёрная вода, и прекрасно подтверждается качеством Москвы-реки, имеющей более заторфованный бассейн и, соответственно, более тёмную воду по сравнению с окрестными известняковыми речками (разумеется, до гидротехнических мероприятий нового и новейшего времени.)
   Лопь — саамы — считаются финнами. Но «тундра» по-фински звучит так же, как и по-русски. А по-саамски — «тунтури» — финнам не понятно. Зато прекрасно понятно по-проторусски: «Путь туда, куда нет пути». И подтверждается графикой руницы Рода. И обычай старикам уходить умирать в тундру дожил, по крайней мере, до недавнего времени. Но в Финляндии один из ближайших к России городов — Лаппеенранта, т. е. лопский берег. А под Питером, на оз. Суходольском, бывшем Суванто-ярви, имеется Лаппинлахти — Лопский залив. Но если саамы искони оленеводы, как ныне, то заниматься этим делом в указанных местах они могли… не позднее IX тысячелетия до н. э., вслед за отступающим ледником и до разрастания лесов, с которым исчезли крупные ягельники — оленьи пастбища. А финны-то, согласно историкам, и возникли, как первоначально тюрки, куда позднее, а появились здесь и вовсе спустя девять тысяч лет.
   А инкеря? Потому-то и важно понимать, что значат твои слова и, соответственно, что значишь ты, как народ, а не только, по-современному, что они обозначают.
   Земля инкеря — инкеринмаа. И никак иначе. Но «цивилизованным» на иудео-христианский манер шведам инкеря, как и вообще финны, — недочеловеки, если христианизированы, а так вообще существа второго сорта. Что наглядно продемонстрировали «цивилизаторы», некогда «цивилизовашие» также и патриархальную Швецию, в описанном Вами случае с расстрелом старого Юлле. И «цивилизованным» шведам, захватившим Инкеринмаа, было плевать на её народ, его топонимику и язык. И они сляпали на свой манер оскорбительную бессмыслицу «Ингерманландия», буквально «земля (шведская, естественно) земли Инкеря». И стали заселять её «унтерменш» ами — лютеранизированными финнами. И не для мирного сожительства с местным населением, как рисуют у Вас на сайте, а для его «переработки» в продукт своего потребления, как и всех прочих угро-финнов: корелу, водь, емь, весь и т. д. И не сожительство, а резня единокровных началась, гражданская в той мере, в какой те считались гражданами. И устремились беженцы в глубину Руси, и образовались Тверские карелы, Великолукский и прочие очаги компактного расселения угро-финнов. И это нельзя забывать, если нет желания позволять собой манипулировать и впредь.
   Но жизнь берёт своё, иногда самым причудливым образом. Если резня по Столбовскому мирному договору получилась в основном между финскими христианами, лютеране резали православных, — то с древней верой всё получилось иначе. Финны, ещё в древности придя на гиперборейские земли, столкнулись с остатками изначальной русской, а точнее, проторусской веды, восприняли её обычаи, на основе её культуры во многом сформировали свой язык, которого сами же во многом не понимают. Например, кто понимает, что финское «ярви» восходит ко временам досемейным, когда выжить можно было только родом, а не семьёй, когда женщины с потомством принадлежали роду и должны были быть постоянно беременны, а мужчины были расходным материалом и редко доживали до 30 лет. Детей заводили в Боге, что означало — в фазе с действительностью, а именно — в фазе Купалы, массового совокупления и зачатия, так, чтобы плод формировался и зрел в максимально благоприятных для матери условиях, а младенцы появлялись в фазу Белояра и обретали весну в качестве изначальной системы отсчёта для смысла жизни. Совокуплялись массово, выбирали женщины, освобождённые родом от страха за судьбу потомства — гиперборейский матриархат. Ярились в воде — то, что впоследствии было изгажено христианами собственной грязью, как свальный грех, блуд и т. д. А «воды Яра» — Ярви — было отнесено финскими пришельцами, вероятно, потрясёнными таким обычаем гипербореев, ко всем местам, где он проводился или мог проводиться, т. е. к озёрам. Да так и осталось в качестве их обозначения. А непригодные остались под изначальным проторусским именем «лампи», светлячок. Да ведь и по-русски «озеро»обозначает водоём, а означает не водоём, а глаз. Только кому, кроме поэтов, это приходит в голову?
   Русь, в отличие от западных «цивилизаторов», огнём и мечом в христианство, как правило, не обращала, хотя и нельзя сказать, что тут было стерильно чисто. Но так или иначе, ведическая вера среди инкеря сохранилась куда больше, чем у лютеранизированных финнов. Хотя это была уже не веда, а именно вера в неё, как в изначальную науку, наполненная случайным текущим содержанием и упростившаяся до практических навыков обращения с ним, т. е. до шаманизма. Естественно, 400 лет назад она сохранилась куда лучше, чем ныне. И здесь, едва отступала братоубийственная идеология и дело касалось народных корней, инкеря и «ингерманландцы» легко понимали друг друга. А лютеранские пробсты рвали и метали, отчего пустеют кирхи, а паства идёт поклоняться камням и деревьям. И разрушали мегалитические памятники, иногда на много тысячелетий старшие финнов, вырубали священные рощи не хуже большевиков с их антирелигиозными кампаниями.
   Но крушить, как известно, можно идолов, а Бог поругаем не бывает. И в Боге, в действительности инкеря и ингерманландские финны в конце концов сжились и во многом стали единой общностью. Но чтобы общности быть народом, а не игрушкой с непредсказуемой судьбой в руках очередных манипуляторов, своё прошлое надлежит знать глубже и основательней этой публики. Именно в силу особенностей исторической судьбы южного побережья Финского залива, здесь уцелело немало «доисторических», с точки зрения краткосрочных историков, памятников, прежде всего мегалитической культуры. Но там нет золота скифов, вообще нет вещей, которыми можно поживиться, кроме, разве что, финских средневековых миниатюрных известняковых копий древнейших знаковых объектов да родовых камней, приносимых к алтарям и дароносицам. А значит — не признаны, не защищены ничем, кроме неведения, судьба случайна. А должны бы работать на народ, их создавший. Хотя бы на то, что от него уцелело.

   Ответить