Боровская мыза: от генерал-прокурора до герцогини…

Всего лишь полтора столетия назад территория Санкт-Петербургской губернии была обильно покрыта многочисленными дворянскими имениями. В то время как одни поместья находились на виду у путешественников, другие старались укрыться в стороне от шумных дорог. Но их история не становится от этого менее интересной.

Одним из таких имений, притаившихся в глубине Ижорской возвышенности между Нарвским и Копорским трактами, стала Боровская мыза, окруженная сразу тремя населенными Борами – Старым, Новым и Красным.

Глядя на ее скромные размеры и нынешнее запустение, трудно представить себе цветущее дворянское имение. Между тем, история Боровской мызы связана с весьма примечательными историческими персонами, среди которых – императорские родственники и высшие должностные лица.

Изначально после завоевания приневских земель Петром Первым мыза Боровская с прилегающими деревнями принадлежала генерал-прокурору Сената Павлу  Ивановичу Ягужинскому.

Будучи  одним из сподвижников Петра, Ягужинский не раз выполнял важные дипломатические поручения царя. Однако в истории он больше известен как первый генерал-прокурор Правительствующего Сената. Начав свою карьеру с чистильщика сапог, Ягужинский быстро поднимался по служебной лестнице, попутно сменив лютеранскую веру на православную. Позднее Петр Первый, приметив веселый нрав будущего главного прокурора, поручил ему устройство набиравших в пору популярность ассамблей. Сам царь, нуждаясь в роскошных каретах для торжественных приемов, не раз одалживал их у Ягужинского. «Заведя обязательные ассамблеи, надзор за ними Петр возложил на Ягужинского, и он и в этой должности проявил то же рвение, старательность и быстроту, с которой выполнял все приказания своего государя». Не менее интересным выдалась и семейная жизнь будущего генерал-прокурора. Первый брак Ягужинского с богатой и родовитой наследницей, состоявшийся при живом участии самого Петра I, Анны Федоровны Хитрово, оказался прямо скажем неудачным. Ягужинский, сопровождая императора, был часто в разъездах. Жена его разлученная с детьми, жила в основном в Москве, где не могла похвалиться примерным поведением:

… убегала из дому и ночевала Бог знает где, раз, между прочим, в избе своего же садовника, вела знакомство со многими дамами непотребными и подозрительными, бродила вне дома раздетая, скакала «сорокой», ворвалась в церковь, оскорбляла священнослужителя и метала на пол священные предметы»…

Окончательный разрыв между супругами произошел в 1721 г., когда на одной из свадеб супруга, обязанная по церемониалу танцевать со своим мужем, отказалась это сделать…

В дальнейшем карьера петровского генерал-прокурора складывалась с переменным успехом, однако современники постоянно отмечали честность и неподкупность Ягужинского.

Его приговоров и решений особенно боялись высшие чиновники государства, потому что они, при безукоризненной справедливости, всегда были очень строги и быстро приводились в исполнение».

До последних дней Ягужиснкий, как и во времена своей молодости, был завсегдатаем балов и пирушек. Столь разгульный образ жизни и свел его в могилу в 1736 году.

После смерти генерал-прокурора Боровская мыза отошла его малолетнему на тот момент сыну Сергею Павловичу. Унаследовав от своего именитого отца тягу к распутству, Сергей Павлович Ягужиснкий добавил еще одну проблему – бездарность в финансовых вопросах. Получив по примеру Демидовых из казны уральские заводы, а также кредит на их развитие, С.П. Ягужинский довольно быстро довел их до плачевного состояния. Будучи не в состоянии расплатиться с казной и поставщиками, незадачливый горнопромышленник фактически стал банкротом. Проблема была настолько серьезной, что Екатерине Второй пришлось издать специальный указ с требованием к Сенату изыскать средства для приведения в порядок имений Ягужинского. В результате  часть из его владений отошла казне, а Боровская мыза — племяннице Ягужинского, Анне Андреевне. Ее мать Мария Павловна, урожденная Ягужинская, была фрейлиной императрицы Елизаветы Петровны и состояла в браке с ее двоюродным братом, графом Андреем Михайловичем Ефимовским.

Их дочь Анна Андреевна Ефимовская, также являвшаяся фрейлиной, но уже императрицы Екатерины Второй,  связала свою судьбу с действительным камергером, сенатором Христофором Сергеевичем Минихом. К 1784 году супруги владели обширной усадьбой у деревни Старый Бор. Согласно сохранившимся сведениям, дворовых мужчин проживало 44 человека, что свидетельствовало о наличии здесь большого хозяйства.

В 1786 году Минихи продают Боровскую мызу подполковнику Орловского пехотного полка Ивану Федоровичу Володимирову. К этому моменту сама усадьба занимала 8 десятин 1040 кв. саженей, а общая площадь имения составляла 3811 десятин с 426 крепостными душами. Общее число усадебных построек превышало два десятка.

В начале 19 века Иван Федорович передал права владения Боровской мызой своему сыну, ротмистру Ивану Ивановичу Володимирову, от которого имение унаследовала его дочь, Анна, вышедшей замуж за титулярного советника Ивана Александровича Сахарова.

Род Сахаровых владел усадьбой до 1850 года, пока ее не перекупил генерал-майор, директор Первого кадетского корпуса Орест Семенович Лихонин. Будучи семейным человеком и отцом пятерых детей, Лихонин, видимо, испытывал необходимость в усадьбе  для летнего отдыха своей семьи.

К этому моменту относится выкуп у Лихонина части земель местными крестьянами, осуществлявшийся при помощи государства в рамках реформы крепостного права.

По уставной грамоте, утвержденной и введенной в действие 29 июля 1862 года, крестьянам выдали ссуду в 42 800 рублей для приобретения в пользование 1 284 десятин удобной земли. Уставную грамоту принимал Боровской сельский староста Петр Дмитриев.

В 1873 году наследники Лихонина продали имение губернскому секретарю Освальду Андреевичу Янцину. Судя по косвенным признакам, именно Янцин смог поставить хозяйство на широкую ногу: увеличилась площадь самого имения, но главное – в его составе появились винокуренный и лесопильный заводы.

Местный винокуренный завод вошел в Список винокуренных заводов Российской империи, изданный в 1890 г. Согласно сохранившимся сведениям в его штате работали «аппаратчик, солодовщик, дрожженик,кочегар, конторщик. Винок, он же машинист, Юрий Аммер, получил образование в Эстляндии». Завод не имел при себе складов и розничной сети продаж; его продукция уходила, главным образом, на склады в Санкт-Петербург. Отпускная цена составляла 43-48 копейки за ведро сорокаградусного спирта.

Купившая у Янцина Боровскую усадьбу в 1904 году вдова присяжного поверенного Надежда Александровна Утина стала обладательницей поместья площадью 3235 десятин, из них под усадьбой находилось 11 десятин 223 кв. саженей, под дворами строениями и прудами — 6 десятин 1160 кв. саженей, сад занимал 1920 кв. саженей, огород — 1 десятину, лесопильный завод — 2 десятины 1929 кв. саженей. При усадьбе имелись также пруды и колодцы. Центральной постройкой являлся господский двухэтажный каменный дом, вокруг которого располагались каменные хозяйственные постройки.

Судьбе было угодно, чтобы последней владелицей Боровской усадьбой была персона столь же интересная, как и ее первый владелец: в 1911 году поместье купила Наталья Федоровна Карлова, урожденная Вонлярская (Вонлярлярская), вдова герцога Георгия Мекленбург-Стрелицкого (правнука Павла Первого).

Будучи простой фрейлиной при дворе великой княгини Екатерины Михайловны, вдовы герцога Мекленбург-Стрелицкого, Наталья Федоровна сумела покорить сердце старшего сына княгини, Георгия Георгиевича. Результатом стало бракосочетание, сразу же по завершении которого Наталья Федоровна получила титул графини Карловой по одному из имений свекрови, великой княгини Екатерины Михайловны. Чета Мекленбург-Стрелицких была известна в обществе своей благотворительной деятельностью. Помимо этого, глава семьи вкладывал значительные суммы в приобретение недвижимости на территории Санкт-Петербургской губернии.

Можно предположить, что после смерти своего супруга в 1909 году эту привычку унаследовала и Наталья Федоровна; во всяком случае, Боровская мыза не выделялась чем-то необыкновенным на фоне прочих поместий семьи Мекленбург-Стрелицких.

Только во время Первой мировой войны Наталья Федоровна получила титул герцогини Мекленбург-Стрелицкой. Революция застала герцогиню в своем имении в Полтавской губернии. Позднее она уехала в эмиграцию, которая продлилась недолго: в 1921 году Наталья Федоровна скончалась в Каннах и была похоронена на русском православном кладбище Гран-Жас.

Обо всех рассказанных  исторических перипетиях весьма мало напоминает нынешнее состояние бывшего помещичьего владения. Сейчас, приехав в Красный Бор, еще можно увидеть заросший пруд, заброшенный парк и остатки усадебных каменных построек, словно говорящих о былой солидности имения. Это все, что осталось от Боровской усадьбы, доживающей свой век в тени своих куда более «именитых собратьев» по несчастью…

 

При написании статьи были использованы материалы:

Алфавитный список селений по уездам и станам СПБ губернии. 1856 г.

К. Валишевский. Пётр Великий. Москва. 1911 г.

Дворянские усадьбы Санкт-Петербургской губернии. Ломоносовский район. Мурашова Н.В. Мыслина Л.П. Санкт-Петербург.2015 г.

Список винокуренных заводов Российской империи. 1890 г.

Материалы РГИА.