Пираты Балтийского моря

Эта история стал известна широкой публике лишь в конце 19 в., хотя хронологически она относится ко временам царствования Ивана Грозного. Ничего удивительного в этом нет: на протяжении длительного времени сведения о ней хранились неизученными в датских архивах и библиотеках. В отечественной историографии долгое время описываемые ниже события находились в тени блестящих успехов молодого флота петровских времен. Между тем, морскими силами обладали еще новгородцы, сражавшиеся против шведов в 12–14 вв. Немного сохранилось исторических документов и о более поздних попытках Московского государства обзавестись собственным флотом на Балтике во второй половине 16 в. Чтобы понять причины таких устремлений, перенесемся в середину 16 в., когда Балтийское побережье стало центром пересечения интересов сразу нескольких государств – Польши, Швеции, Германии, Дании.

К этому моменту за плечами Ивана Грозного уже было установление контроля над торговым путем по Волге, включая выход в Каспийское море. Закрепившись на завоеванных рубежах, царь устремил свой взор на северо-запад, к Балтийскому морю, выход на побережье которого открывал дорогу к прямым торговым сношениям со странами Западной Европы.

Главным препятствием к этой цели служил Ливонский орден, чьи владения охватывали Эстляндию, Лифляндию и Курляндию с побережьем, простиравшимся от Нарвского залива практически до устьев Немана, включая берега Рижского залива. Однако к моменту рассматриваемых событий орден переживал не лучшие времена, находясь в состоянии упадка. Это прекрасно понимали ближайшие соседи по Балтике, готовясь установить контроль над ожидаемым ливонским наследством. Учитывая эти обстоятельства, в 1558 г. Иван Грозный повелел начать борьбу против Ливонии. Так началась Ливонская война, продолжавшаяся в общей сложности два с половиной десятилетия.

На начальном этапе войны успех сопутствовал царским войскам. Уже в мае 1558 г. в ходе одной из первых военных операций ими была взята Нарва — крупный торговый центр и порт. Овладев городом, Иван Грозный, в первую очередь, получил удобную гавань, через которую можно было вести прямую торговлю со странами Западной Европы. Здесь же была оборудована верфь для строительства судов. Однако военные успехи русских войск больно ударили по благополучию ряда балтийских портов (Ревеля, Риги, Данцига и др.), ранее являвшихся посредниками в торговле русским сырьем. Значительная часть торгового потока, ранее шедшая на Ревель и Ригу, перешла к Нарве. Вслед за ганзейскими кораблями сюда устремились и корабли других наций, нуждавшихся в русском сырье.

Вскоре Нарвский торговый путь приобрел настолько большое значение, что вызвал нескрываемые опасения соседей, боявшихся, с одной стороны, что нарвская торговля сильно убавит их торговые обороты, а с другой — опасавшихся экономического и военного усиления Москвы. Было понятно, что, опираясь на Нарву, Московское государство рано или поздно расширит свои владения на балтийском побережье.

Последовавший вслед за этим распад Ливонии и раздел ее территорий между Литвой, Польшей, Швецией и Данией, лишь повысил градус противостояния на Балтике. Новые хозяева потребовали от царя освобождения занятых им областей от войск, и после его отказа Ливонская война трансформировалась в войну Москвы с Литвой и Швецией, затянувшуюся на добрых два десятка лет.

В результате уничтожение Нарвского торгового маршрута стало первоочередной целью для прибалтийских государств, снаряжавших каперские флотилии для нападения на суда, ведущие торговлю с Москвой.  Особенно энергично действовали польские и данцигские каперы, оперировавшие крупными силами на торговом маршруте в Нарву. В погоне за нанесением ущерба русской торговле они не гнушались даже атаками на караваны торговых судов, шедших под охраной военных кораблей. В частности, летом 1570 г. флотилия данцигских каперов произвела в Финском заливе нападение на английский конвой, шедший в Нарву. После упорного боя каперы были разгромлены, и часть их судов, захваченная в плен, была приведена англичанами в Нарву, где пленные с каперских судов были приравнены к пиратам и в назидание другим повешены.

Подобное поведение торговых конкурентов постепенно становилось проблемой для Московского государства, поскольку своего флота оно на Балтике не имело. К этому моменту в руки Иван Грозного попало каперское свидетельство, выданное одному из пиратов польским королем Сигизмундом Августом. Мало того, что деятельность корсаров несла ущерб отечественной торговле, так еще в документе польский король называл Ивана Грозного «нехристем и язычником» и обвинял в поступках, направленных во вред всей христианской церкви.

Нет нужды объяснять, какой эффект произвели оскорбительные выпады на царя. Требовалось срочно выработать меры по нейтрализации вражеских усилий в водах Балтики.

Между тем, отсутствие достаточного числа иностранных и русских морских специалистов и технической базы являлось серьезным препятствием для строительства и вооружения собственных морских военных кораблей. Борьба с Польшей и Литвой, стремившихся нанести удар и нарвской торговле, заставила Ивана Грозного прибегнуть к созданию наемного каперского флота для борьбы против польской морской торговли и защиты Нарвского пути. Это было нетрудно, поскольку в то время морские просторы были переполнены целыми флотилиями корсаров, охотно нанимавшимся на службу к нуждавшимся в них государям.

Судя по архивным документам, желающих поступить на службу к московскому царю было в избытке, и уже в 1569 г. на торговых путях Балтийского моря начали появляться первые московские каперы. Среди них наиболее известным, с правами начальника (атамана) стал уроженец Дитмаршена (ныне- территория района Шлезвиг-Гольштейн в Германии) Карстен Роде.

О ранних годах жизни Роде сохранилось немного сведений. Судя по всему, он начинал свою карьеру в качестве торговца и капитана собственного судна, ведя торговлю с Любеком, но потом занялся более выгодным промыслом, переквалифицировавшись в корсары. Вначале он состоял капером датского короля Фредерика Второго, удачно действуя на Балтийском море против шведов, но чуть позже принял предложение Ивана Грозного. Неудивительно, если учесть союзнические отношения между датским и русским дворами, а также то, что враг у обоих государств был общий – Швеция.

Официальные боевые действия от имени русского царя Роде начал в 1570 г., получив от Ивана Грозного средства на снаряжение флотилии, а также «жаловальную грамоту» или каперское свидетельство, в котором среди прочего говорилось:

«…Корабельщику, немчину Карстену Роде со товарищи, преследовать огнем и мечом в портах и в открытом море, на воде и на суше не только поляков и литовцев, но и всех тех, кто станет приводить к ним либо выводить от них товары или припасы, или что бы то ни было»

Во все русские города на Балтике разосланы указы воеводам и другим служилым людям, в которых строго-настрого велено было: «Держать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в неволю, — того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить».

Согласно договоренности, Роде имел право на десять процентов добычи и обязан был продавать захваченные суда и товары в русских портах. Пленных, которых можно было обменять или получить за них выкуп, он также обязался «сдавать в портах дьякам и иным приказным людям». Экипаж русского капера права на добычу не имел, а получал установленное жалование в размере шести гульденов в месяц. Сам Роде в царских грамотах именовался «царским атаманом и военачальником», хотя сам он предпочитал называть себя «скромно» — русским адмиралом…

Карстен Роде – немец по рождению, датский поданный, русский пират, принятый на службу Иваном Грозным. Его личность  была окутана легендами, а его образ был выведен сразу в нескольких литературных произведениях, в т. ч. в романе Валентина Костылева «Иван Грозный». «Жаловальная грамота», выданная Роде Иваном Грозным, на русском и немецком языках.

Грамота, представляя собой каперский патент, являлась чрезвычайно важным документом, обеспечивающим каперам не только легальное положение, но и возможность базироваться на порты нейтральных или дружественных Москве государств для ремонта, пополнения запасов, отдыха, а также и для укрытия от преследования противника. Отсутствие патента ставило капера в ранг морского разбойника, заметно ограничивавшего его активность.

Имея в распоряжении всего один корабль – пинку – водоизмещением в 40 тонн, а также 35 человек команды и два десятка орудий разного калибра, Роде в начале июня вышел в свое дебютное плавание в новом качестве и практически сразу же захватил первый приз – небольшой одномачтовый буер с грузом сельди и соли. Чуть позже вблизи Данцига Роде атаковал караван из пяти торговых судов, четыре из которых стали его добычей.

Появление московских каперов в Балтийском море вызвало большое волнение среди всех государств, заинтересованных в балтийской торговле. Больше всего страдал от них Данциг, через который шла значительная часть морской торговли Польши. Как отмечали бургомистры Данцига, «Никогда раньше не было слышно о появлении московитов на море…  Если царь по своей воле будет распоряжаться на море, то это скоро отзовется на всех прибалтийских государствах. Необходимо предотвратить господство московитов на море, пока это зло еще не успело пустить слишком глубоких корней».

За несколько месяцев 1570 г. Карстен Роде захватил свыше двух десятков судов общей стоимостью вместе с грузами в полмиллиона ефимков серебром. Активность эскадры Роде была настолько высока и приносила такой вред польским и шведским купцам, что Швеция и Польша посылали специальные эскадры для поиска и поимки Роде, но успеха не имели.

Между тем, против корсаров Ивана Грозного начала формироваться настоящая коалиция, которую объединил страх. В специально распространенной записке «О страшном вреде и великой опасности для всего христианства, а в особенности для Германской империи и всех прилежащих королевств и земель , как скоро московит утвердится в Ливонии и на Балтийском море», в частности, отмечалось «…Самой большой опасностью является то , что многие государи доставляют московитам кораблестроителей, опытных моряков , знающих Балтийское море, специалистов морского дела, строителей гаваней , портов , крепостей и укреплений , оружейных мастеров , пушечных литейщиков , пороходелов и т. п. Все это так усиливает военную мощь московского царя, что его все начинают страшиться. Теперь его стремления сводятся к тому, чтобы стать господином Балтийского моря, чего достигнуть для него нетрудно, так как, имея мастеров, он может при изобилии в его стране строевого леса для кораблей, железа для якорей , парусины , смолы и пр. в короткий срок создать военный и торговый флот и тем закрепить свою первенствующую роль на Балтике. Его страна изобилует населением. Русские крепки, сильны, отважны и, наверное, будут отличными мореходцами».

На пике своего могущества флотилия Роде насчитывала 17 кораблей, экипаж которых представлял собой причудливую смесь датчан, норвежцев, архангельских поморов, русских стрельцов и пушкарей.  Несмотря на то, что базой Роде были определены Нарва и Ивангород, его эскадра чаще всего останавливалась в Ревеле, на островах Моонзундского архипелага, Борнхольме или Копенгагене под покровительством датского короля, союзника Ивана Грозного. Последнее обстоятельство и положило конце столь удачной карьере пирата, ограничив ее всего «одним сезоном».

Удача отвернулась от Роде в октябре 1570 г., когда в Копенгагене под предлогом нападения на датские суда Роде был арестован, команды разогнаны, а корабли и имущество отобраны в казну. К этому моменту начались датско-шведские переговоры об окончании военных действий. В результате Роде оказался не нужен одному из своих покровителей — датскому королю Фредерику Второму. Кроме того, деятельность эскадры значительно ухудшила торговую активность в Балтийском море, снизив доходы датской казны от взимания пошлины за проход судов через пролив Зунд.

В последующем Роде содержался в замке Галль. Ему было запрещено поддерживать сношения с внешним миром, однако условия почетного заключения были весьма комфортными. Летом 1573 года Фредерик Второй лично посетил замок Галль и распорядился перевести Роде в Копенгаген. В столице условия содержания арестанта значительно смягчили: он мог жить на частной квартире, находясь под надзором властей и не имея права покинуть город. Более того, своим указом Фредерик объявил Роде, что тот будет немедленно освобожден, если уплатит «компенсацию короне» — тысячу талеров. Но, уповая на заступничество царя Ивана, Роде платить отказывался.

Постепенно имя Роде пропадает из архивных документов. Можно лишь утверждать, что в 1576 г. он был еще жив, поскольку во время пребывания в Москве датского посольства во главе с Павлом Вернике, Грозный, вспоминая о своем корсаре, как о человеке, находящемся в заточении, не удержался от упреков в адрес датского короля:

«Лет пять или более послали мы на море Карстена Роде на кораблях с воинскими людьми для разбойников, которые разбивали из Гданска на море наших гостей. И тот Карстен Роде на море тех разбойников громил… 22 корабля поймал, да и приехал к Борнгольму, и тут его съехали свейского короля люди. И те корабли, которые он поймал, да и наши корабли у него поймали, а цена тем кораблям и товару пятьсот тысяч ефимков. И тот Карстен Роде, надеясь на наше с Фредериком согласие, от свейских людей убежал в Копногов (Копенгаген – авт.). И Фредерик-король велел его, поймав, посадить в тюрьму. И мы тому весьма поудивилися…».

Возможно, попытки Ивана Грозного по освобождению своего капера были бы более настойчивыми, если бы Роде, в свою очередь, ранее не нарушал договоренности с русским царем касательно распределения и каналов реализации захваченных трофеев.

После 1576 г. сведения о жизненном пути Карстена Роде обрываются. Наверное, его судьба так и осталась бы неизвестной любителям истории, если бы не научная работа Юрия Николаевича Щербачева – археографа и дипломата, работавшего в русском посольстве в Копенгагене и допущенного к датским архивам. А широкие слои населения в России смогли почерпнуть эти сведениям из публикации Щербачева в газете «Московские новости» в 1888 г., впервые открывшего русской публике имя Карстена Роде и его команды – настоящих пиратов Балтийского моря.

Публикация в газете «Московские ведомости» о Карстене Роде в 1888 г. Позднее Щербачевым были подготовлены к публикации несколько научных работ, в т. ч. «Датский архив. Материалы по истории Древней России, хранящиеся в Копенгагене. 1326–1690 гг.», а также «Русские акты Копенгагенского Государственного архива».