Помни войну!

24 июля 1913 года Кронштадт встречал многочисленных гостей. И не просто обычных визитеров, а высших правительственных чинов и чинов военно-морского министерства. Здесь можно было встретить главу Морского министерства адмирала И. К. Гри­горовича, петербургского губернатора А В. Адлерберга, председателя кабинета министров В. Н. Коковцева, главного командира порта и военного губернатора Кронштадта вице-ад­мирал Р. Н. Вирена, военных атташе иностранных государств. 

Не осталась в стороне и царская семья. У Петровской пристани для встречи Его Величества построился почетный караул со знаменным флагом и хором музыки от учебного судна «Петр Великий»; здесь же находилась депутация от Кронштадтского городского общественного управления. На Кронштадтских рейдах расположились, для участия в торжестве Императорская яхта «Полярная Звезда» и суда Балтийского моря. По пути Высочайшего следования, от пристани до площади, были выстроены шпалерами по одну сторону команды судов, стоящих на Кронштадтском, рейде, a по другую—войска местного гарнизона и учащиеся учебных заведений.

В половине двенадцатого часа утра к пристани подошла императорская яхта «Александрия», на которой прибыл из Нового Петергофа Николай Второй с членами семьи. После короткого приветствия император в открытом экипаже проследовал под звуки гимна к недавно освященному Морскому собору, восторженно приветствуемый кликами «ура». Здесь его уже ожидали многочисленные гости, а также торжественно выстроенные части войск местного гарнизона, сводная рота Морского корпуса, Морского инженерного училища и рота школы юнг, выстроенных около памятника. Всем хотелось присутствовать при долгожданном событии – открытии памятника выдающемуся русскому флотоводцу Степану Осиповичу Макарову.

После обхода фронта Его Величеством из Морского собора, при звуках «Коль славен» и колокольном звоне, вышел к памятнику крестный ход. Протопресвитером военного и морского духовенства Шавельским в сослужении местного духовенства и духовенства судов, стоящих на рейде, было совершено торжественное молебствие.

Под звуки «Вечной памяти» Император, а вслед за ним и все присутствовавшие опустились на колени. В этот момент завеса, закрывающая памятник, спала и взорами, всех присутствовавших открылся предстала величественная бронзовая фигура адмирала в наглухо застегнутом плащ-пальто, в низко надвинутой фуражке, со вскинутой левой рукой, будто бы указывающей путь. Войска, по команде, отдали памятнику установленную честь, а с судов, стоящих на рейде, был произведен салют.

При окроплении памятника святой водой император и великие князья обошли вокруг памятника и обозревали его. Когда крестный ход удалился в собор, многочисленными депутациями были возложены к подножию памятника венки. Пообщавшись со вдовой и сыном покойного адмирала, Николай Второй пропустил затем мимо себя церемониальным маршем части войск, расположенные у памятника.

После августейших особ настал черед делегаций, возложивших около тридцати венков к подножию памятника. Каких только надписей на них не было! Здесь были венки из живых цветов с национальными лентами от императора Германии Вильгельма Второго, от Санкт-Петербурга и Кронштадта,  Морского генерального штаба и морских сил Балтийского моря, гвардейского экипажа и 1-го Балтийского флотского экипажа, крепостного гарнизона и броненосца «Петр Великий», ледокола «Ермак» и участников обороны Порт-Артура, Кронштадтского морского собрания и кондукторов Балтийского флота, Общества кронштадтских лоцманов и Общества ревнителей военных знаний…

Нет ничего удивительного в том, что открытие памятника Макарову было обставлено столь торжественно. За свою жизнь Степан Оси­пович, прошедший путь от нижних чинов до адмиральского звания, сделал для развития отечественного флота столько, что его деяний хватило бы с лихвой не на одну судь­бу: флотоводец, ученый, автор свыше пятидесяти научных работ. К началу двадцатого века за его плечами были кругосветное плавание и модернизация корабельного артиллерийского вооружения, арктические исследования и организация лекционной работы в Кронштадт­ском Морском офицерском собрании, работы по минному делу, повышению живучести кораблей и океанографии.

В 1899 году Степан Осипович назначается главным командиром Крон­штадтского порта, начальником гарнизона и военным губерна­тором, сразу зарекомендовав себя не только настоящим командиром, но и рачительным хозяином. Простота и внимательность в общении снискали ему большую популярность как среди моряков, так и горожан. Как писала газета Котлин, «о главном командире Кронштадтского порта, адмирале Макарове помнят все кронштадтцы. Передо многими и поныне встает в памяти этот неутомимый начальник, вездесущий и всеведущий, горячо относившийся к каждому благому почину, и не могущий успокоиться, пока задуманное полезное предприятие не будет доведено до конца».

Сразу же после известия о начале боевых действий с Японией в Кронштадтском Морском собрании Степан Осипович произнес чуткую, взволнованную речь. Он сказал о том, что русские мо­ряки уже окрещены боевым огнем и если будет нужно, лягут костьми на поле брани. Свою речь адмирал закончил словами: «Пусть не дрогнет ничье сердце. Мы русские…».

1 февраля 1904 г. Макарову было объявлено о его назначении командующим флотом в Тихом океане. Буквально через день Кронштадт провожал своего любимого адмирала в дальний путь. Расставание было нелегким. Утром в его доме собрались его друзья и соратники. Адмирал предложил гостям по обычаю присесть на минуту а затем стал прощаться, обнимая и целуя всех. Многие не могли сдержать слез. На улице Макарова ожидала огромная толпа моряков и горожан. Раздавались приветствия и крики «Ура!». Адмирал был глубоко тронут, и обратился к собравшимся со словами благодар­ности. «Спасибо, братцы, что собрались проводить меня. Там началось жаркое дело. Нужны люди, — поеду и я.…», — произнес он взволнованно. Уже вдогонку Степан Осипович получил телеграмму о том, что что по постановлению Кронштадт­ской думы он избран почет­ным гражданином города Крон­штадта.

Появление адмирала Мака­рова в Порт-Артуре вызвало необычайный энтузиазм среди защитников крепости и резко повысило их моральный дух. Большую часть времени Степан Осипович проводил на кораблях, готовя Тихоокеанскую эскадру к бою.

Ясным солнечным утром 31 марта 1904 г. Броненосец «Петропавловск», на борту которого находился адми­рал Макаров, во главе русской эскадры возвращался в Порт-Артур. Никто не знал, что накануне ночью японскими корабли скрытно прошли в фарватер и поставили связки мощных мин. Одна из них для головного броненосца эскадры оказалась роковой: раздался ужасный взрыв, спровоцировавший детонацию боезапаса и последующий взрыв цилиндриче­ских котлов. Трагедия, развернувшаяся на глазах всей эскадры, завершилась всего за полторы минуты. Вместе с Макаровым погибли десятки офицеров и адмиралов, а также свыше 600 нижних чинов. Среди погибших оказался и друг адмирала, знаменитый ху­дожник-баталист Василий Ва­сильевич Верещагин. Спасти удалось лишь несколько десятков человек.

Трудно описать, какое впечатление на русское общество произвела трагедия «Петропавловска» в и гибель Степана Осиповича Макарова. Как отмечал журнал Кронштадтский пастырь, «он погиб в полном расцвет своих сил на 55 году жизни, в полном блеске своих богатых природных дарований. Повинуясь зову Царскому, без остановок, в девять дней, без преждевременных приветствий и речей, без ненужных подношений, он пере­несся из Кронштадта в Порт-Артур. И только близкий ему и искренно любивший его отец Иоанн Кронштадтский трогательно благословил его на этот последний жизненный подвиг. «Иди к славе» … Очевидцы этого момента помнят, как слезами затуманился взор светлых очей великого молит­венника в минуты благословения. Кто мог думать тогда, что это было предвиденье славы вечной, а не временной».

Мысль об увековечивании памяти погибшего флотоводца начала высказываться практически сразу же после его трагической гибели. Так, в первую годовщину смерит Макарова в газете Котлин появилась заметка следующего содержания:

Все что сопровождало последние недели Макарова исчезло: нет ни его последнего детища эскадры, нет многих из его сподвижников и нет наконец той идеи, которую покойный адмирал принял за цель своей жизни.

 Прошел только год со времени гибели Петропавловска и уже о Макарове многие забыли. Стыдно делается за себя, за русских и особенно за моряков., что они не помнят своего недавнего руководителя, до боли обидно становится на душе при виде индифферентного отношения недавних сослуживцев покойного адмирала к его имени!

 Неужели господа моряки вы только сегодня в первую годовщину его смерти вспомните о нем, отслужите панихиду и скажете себе «долг исполнен и совесть чиста».  Нет, не хочется верить, чтобы вы удовольствовались этим казенным воспоминанием о Макарове…

 Сделайте что-нибудь реальное: устройте школу его имени, по­ставьте памятник ему! Я знаю, что покойный адмирал является героем народным, но он был моряк; среди простых матросов возникла мысль о памятнике своему отцу-командиру, а вы «не простые» моряки должны собрать деньги, вы богаче матросов; к вам немедля присоединяться жители Кронштадта, уже давно жаждущие видеть в своем городе памятник Макарову, а затем и вся Россия. Тог да не заглохнет память о Степане Осиповиче и не одно злосчастное 31 марта будет заставлять официально вспоминать о нем.

 Макаров же заслужил себе памят­ник.

Однако прошло еще несколько лет, прежде чем по иници­ативе общественного комите­та начался сбор средств на строительство памятника Ма­карову. В частности, в июле 1910 г. собрание уполномоченных от учреждений, команд и экипажей единогласно постановило жертвовать на памятник адмирала Макарова в продолжение одного года, начиная с 1 июля того же года часть своего содержания. Об этом постановлении было объявлено приказом Главного командира Кронштадтского порта, после чего комитетом были разосланы письма начальствующим лицам и учреждениям морского ведомства с просьбой предложить подведомственным им чинам жертвовать в продолжение одного года часть всего содержания, так же как это было принято чинами кронштадтского порта.

В дальнейших заседаниях комитет обсуждал вопрос о выборе места для постановки памятника и о том, в каком роде желателен сам памятник, затем решено было поставить памятник с южной стороны строившегося в ту пору Морского собора у оврага лицом к западу, конкурс на проект памятника сделать закрытым, причем условие конкурса обсудить совместно с жюри, в которое были приглашены профессора Г. Залеман, Л. Бенуа и художник Г. Косяков.

Условия конкурса заключались следующем:

 Фигура адмирала должна быть сделана во весь рост, в пальто и фуражке, высота фигуры 5 аршин.

 Фигура из бронзы на гранит­ном постаменте с барельефными изображениями главнейших событий: из боевой и мирной деятельности адмирала.

 На конкурс надлежит предста­вить проект памятника в виде фигуры на пьедестале, при чём размер фи­гуры не менее 12 вершков, общая модель в 1/20 величины памятника.

 Смета на устройство памятника должна быть на сумму от 50 до 75 тысяч рублей, желательно менее ука­занной суммы и ни в каком случае не более.

 За представленный на конкурс проект уплачивается комитетом 700 р. Вознаграждение за выполнение принятого проекта устанавливается по соглашению авто­ра с комитетом.

Срок представления проекта первоначально был установлен 1 марта 1911 года, впоследствии был продлен до 1 мая.

Уже 2 мая, на следующий день после окончания срока представления проектов, последние были представлены на конкурс и с разрешения морского министра выставлены в зале адмиралтейств-совета, а 19 мая состоялся осмотр их комитетом в присутствии морского министра, супруги покойного адмирала Капитолины Николаевны Макаровой и жюри.     В общей сложности на конкурс были заявлены проекты скульпторов Шервуда, Изенберга, Шлейфера, Микешина и Денисова.

После осмотра в тот же день состоялось заседание комитета, причем комитет присоединился к следующему мнению жюри, изложенному в форме акта:

19-го мая 1911 года, мы нижеподписавшиеся члены жюри академик скульптор Гуго Романович Залеман, профессор архитектуры Леонтий Ни­колаевич Бенуа и художник-архитектор Георгий Антонович Косяков,  осмотрев представленные на конкурс модели памятника адмиралу в числе пяти, признали, как по художествен­ной концепции статуи адмирала, по идее применения памятника к данной (заранее выбранной) местности и вообще по художественному замыслу— лучшим проект памятника, испол­ненный скульптором Шервудом, причем члены жюри выразили пожелание при дальнейшей разработке проекта сделать следующая изменения: 1) повернуть фигуру больше к западу, 2) убрать фигуры медведей, 3) при архитектурной обработке соображаться с указаниями строителя собора.

Таким образом, воплотить в бронзе образ Макарова было доверено тогда еще молодому скульптору Леониду Владимировичу Шервуду, впоследствии профессору Академии ху­дожеств, заслуженному деятелю искусств СССР.

Отливка фигуры адмирала и других бронзовых частей памятника проводилась на бронзолитейных заводах Карла Робекки в Москве и в Санкт-Петербурге и прошла без осложнений. Куда интереснее сложилась история гранитного пьедестала. Искомый кандидат обнаружился… на дне Финского залива. Именно там оказалась 87-тонная гранитная глыба, в начале 19 века зато­нувшая на мелководье рейда Штандарт при подготовке ее к перевозке из Финляндии в Петербург. Операцию по подъему глыбы и последующей транспортировке в Кронштадт возглавлял участник обороны Порт-Артура, поручик по Адмиралтейству Ф. Т. Фролов. Огромный камень был доставлен в «коронный город» и выгружен на пирс у Восточной Усть-Рогатки. Дальнейший путь глыбы к месту установки памятника занял несколько недель и стал едва ли центральным событием жизни Кронштадта. Неудивительно, что местная пресса во всех подробностях повествовала своим читателям «путешествие» гранитной глыбы:

На днях со стенки устье—канала бу­дет начата перевозка на Якорную площадь, к морскому собору камен­ной глыбы, предназначенной для па­мятника адмиралу С. О. Макарову и доставленной в Кронштадт плавучи­ми средствами порта из Финляндии с рейда «Штандарт» поручиком по адм. Фроловым. Вес глыбы около 8000 пуд. Перевозка будет исполнена под наблюдением поруч. по адм. То­ропова на катках, при помощи пере­кладывания ручных лебедок. Предва­рительное испытание подвижности глы­бы на катках дало вполне удовлетво­рительные результаты. Конечно, передвижение 8000 пудовой глыбы по ули­цам, прилегающим к устью-канала и Якорной площади, привлечет нема­ло любопытных, интересующихся воп­росами: весом глыбы, ее назначением и происхождением, а потому мы и на­шли полезным сообщить вышеприведенные данные.

«Котлин», №20 1912 г.

В настоящее время производится перевозка с устья канала каменной глы­бы, предназначенной на памятник адмиралу С. О. Макарову. Глыба подвезена уже к Петровскому доку. Для перевозки подобного рода тяжелых предметов на катках, конечно, весьма удобны, например, нефтяные лебедки со своим двигателем.

 «Котлин», №25 1912 г.

 Глыба для памятника С. О. Макарову вчера уже достигла Княжеской улицы и сегодня будет продвигаться вдоль нее к Морскому собору.

«Котлин», №26 1912 г.

Глыба для памятника вице-адмиралу С. О. Макарову успешно продвинулась за Петровскую улицу, приближаясь к оврагу. В субботу вид глыбы в перевозке был снят фотографом В. Н. Уколовым в присутствии главного командира вице-адм. Р. Н. Ви­рена, начальника штаба к.-адм. Баженова и пом. Кап над портом кап. 1 р. П. В. Иванова, завед. гаванями пор. Ф. Т. Фролова и такелажмейстера пор. Я. 3 Торопова.

«Котлин», №29 1912 г.

Опять глыба! Да, глыба для памятника адмиралу С. О. Макарову—это в Кронштадте злоба дня. Каждый почти кронштадтец, поднимаясь утром и вспоминая предстоящие свои дела, прежде всего вспомнит о глыбе. При встречах со знакомыми «глыба» едва ли уже не заменяет у нас: «как ваше здоровье» или: «какая сегодня хоро­шая погода». Очевидно, что-то неви­димое связывает кронштадтцев с этой дважды исторической глыбой. Это «что-то», мы думаем, вечная мысль о том, что на глыбе будет стоять рано или поздно фигура русского самород­ка—адмирала С. О. Макарова, сына офицера из нижних чинов флота. Того самородка, для помещения печатных трудов которого в морском              собрании решено поставить особый «макаровский шкаф»; того человека, именем которого названы: в Кронштадте—бывшая Поморская улица, а во флоте – крейсер. Плотным кольцом такое наследие макаровского духа как бы стягивает морских деятелей и ведет их к желаемому для нас всех результату.

«Котлин», №33 1912 г.

Глыба для памятника С. О. Макарову успешно доставлена на площадь у Морского Собора. Было опасение за крепость почвы у перемычки у Оврага, но глыба прошла её совершенно благополучно. Хвала и честь перевозившим ее!

«Котлин», №35 1912 г.

Полтора года в печати шла полемика о том, где не­обходимо установить памят­ник адмиралу. Было опрошено немало военных моряков о предпочтительном месте для установки памятника. Своим рекомендации выдал и комитет. Однако в списке этих мест не ока­залось того, где памятник в конечном счета был установлен; решающее слово оказалось за архитектором В. А. Косяковым, под чьим руководством возводился Морской собор…

С момента церемонии открытия памятника, превратившейся в грандиозное торжество, прошло более ста лет. Но как и прежде, на Якорной площади жителей и гостей коронного города, будто бы живой, встречает бронзовый адмирал. И, словно наказ, переданный сквозь эпохи наследникам воинской славы, на пьедестале горит его завет – помни войну!